Байи

15 сентября - день рождения Жана Сильвена Байи (1736-1793), президента Учредительного собрания, мэра Парижа во времена Францкузской революции, человека образованного, мудрого, честного и храброго. О его делах и судьбе подробно рассказывают Тьер в своей "Истории Французской революции", которую мы надеемся переиздать к концу 2016 года, и Ламартин в своей чудесной поэтической "Истории жирондистов".

Предлагаем вашему вниманию отрывок с описанием казни. Одной из многих, одной из тысяч.

"Оставался Байи.
Повидимому, народ хотел отомстить ему оскорбления ми за то уважение, которым окружал некогда мэра Парижа. Народы часто прибегают к такого рода мщению. Это был гражданский Лафайет: один из тех людей, которых новые веяния толкают вперед, чтобы приобрести доверие толпы. Имя Байи стало вывеской на фронтоне революции, а время его правления — рядом побед народа над дво
ром. Один день погубил популярность этой прекрасной жизни. Это был день, когда жирондисты вместе с якобинцами подняли мятеж на Марсовом поле. Байи, посоветовавшись с Лафайетом, двинулся во главе вооруженной буржуазии против бунтовщиков. Пролив эту кровь, Байи почувствовал раскаяние. Он отказался от власти, передав ее Петиону, и два года провел в уединении в окрестностях Нанта.

Скоро, однако, он почувствовал усталость от своего покоя и вернулся в Париж. Узнанный народом, он был с трудом вырван из рук озверевшей толпы, брошен в Консьержери и отправлен в суд. Казнь его стала продолжительным убийством. С обнаженной головой, остриженный, с руками, связанными за спиной, в одной рубашке в леденящий холод он медленно проехал по кварталам столицы. Чернь Парижа, которую он сдерживал во время своей работы, хлынула потоком под колеса везущей его тележки. Даже палачи, вознегодовавшие на такую жестокость, упрекали народ. Одна шайка потребовала, чтобы гильотина, обыкновенно находившаяся на площади Согласия, в этот день была воздвигнута на Марсовом поле — их требование удовлетворили. Люди, выдававшие себя за родственников и друзей павших на Марсовом поле, несли в качестве насмешки красное знамя на шесте. Время от времени они обмакивали его в потоки грязи и хлестали им по лицу Байи. Ктото плевал в него. Запятнанное кровью и грязью, лицо его потеряло человеческий облик. Смехом и рукоплесканиями толпа одобряла этот ужас.


Когда приезжают на место казни, люди эти достигают в своей ярости апогея: они заставляют Байи сойти с тележки, пешком обойти все Марсово поле и вылизать языком землю, где была пролита кровь народа. Однако и это искупление не удовлетворяет их. Гильотину воздвигли в центре Марсова поля, но земля федерации кажется народу слишком священной, чтобы запятнать ее казнью. Палачам приказывают разобрать эшафот и перенести на берег Сены, на кучу нечистот, свезенных из живодерен. Палачи вынуждены повиноваться. Орудие казни разобрано. Из подражания крестному ходу Спасителя, эти чудовища взваливают на плечи
старика Байи тяжелые дубовые доски, составляющие помост гильотины. Удары их заставляют осужденного тащиться под
этой тяжестью, падая и опять вставая. Затем, на протяжении часа его заставляют присутствовать при постройке нового эшафота.
Дождь со снегом падает ему на голову, он дрожит всем телом. Но душа его тверда. Бесстрастный ум смотрит выше этой толпы — на человечество, находившееся за ним. Байи спокойно беседует с окружающими. Один из них, видя, что он вздрагивает, задает вопрос: «Ты дрожишь, Байи?» — «Да, друг мой, — отвечает старик, — но только от холода». Наконец топор положил конец этим мучениям. Они длились пять часов.


Вечером, выслушав рассказ об этой смерти, Робеспьер пожалел о Байи. «Таким образом, — воскликнул он во время ужина у Дюпле, — они предадут казни и нас!»"